Я как хороший сыр — заплесневел и стал интересен иначе.

Если ты такой же старый, как я, ты уже не сможешь встать утром с кровати без того, чтобы не посмотреть на свое отражение с удивлением и не думать: «Господи боже, кто бы мог подумать, а я все еще жив». Это же просто удивительно, что я дожил до старости, спокойно пережив все бухло, сигареты и тачки, которые были в моей жизни.

Кто-то говорит мне, что я очень красив. А мне кажется, что я очень стар.

Люди говорят, что я — икона. А я так не думаю. И мой внук так тоже не думает. Ему сейчас три. Он пришел ко мне однажды утром и сказал: «Я потрясен «Желтой подводной лодкой». Вот я теперь и думаю, что же он скажет в шесть.

Ты растешь только тогда, когда ты одинок.

Перед самой смертью моя мать сказала мне: «Пол, ты должен простить меня. Я лгала тебе все эти годы. Мне не 83, мне 87». И она умерла. Мы похоронили ее в Кливленде, рядом с моим отцом. На похоронах была ее сестра. «Знаешь, — сказал я ей. — Перед самой смертью мать призналась мне, что ей было не 83, а 87». И тут ее сестра стала смеяться: «И ты опять поверил? Ей же было 93».

Многие считают, что я равнодушный. Но они путают равнодушие с подозрительностью.

Если, играя в покер, ты оглядываешь всех игроков за столом и не можешь понять, кто из них лопух, значит, лопух — это ты.

Деньги, которые выигрываешь, вдвое слаще тех, которые зарабатываешь.

Иногда мне бывает стыдно, что мои соусы приносят больше денег, чем мои фильмы.

Когда мне впервые предложили выпускать салатные соусы под моим именем (Ньюман открыл производство соусов и ряда других продуктов под маркой Newman’s Own в 1982 году. — Esquire), я заорал: «Да вы охренели? Наклеить мою рожу на банку майонеза?» Соглашаясь на это, я чувствовал себя настоящей блядью. А потом вдруг решил, что если я буду отдавать все деньги на благотворительность, никто не сможет назвать меня проституткой. Теперь я полностью смирился с собственной рожей на соусах. Они, кстати, не так плохи. Согласно отчетам, только один из трех покупателей приобретает мои соусы из благотворительных целей. Оставшиеся два покупают мои соусы только потому, что считают их хорошими соусами.

Мне кажется, самое важное в жизни — это быть внимательным к тем, кто менее обеспечен, чем ты.

Производить то оружие, в котором нет прямой нужды, которое мы не используем и которое не является нашей необходимостью — это вовсе не вопрос плохой политики. Это чистое воровство, жертвы которого — мы все.

Обнаружить правду в газетах так же сложно, как найти хороший гамбургер в Албании.

Как много вы знаете честных людей? Отделите святых от грешников, и на руках у вас останется только Авраам Линкольн.

Я был в списке персональных врагов президента Никсона. И это величайшая честь, которой я был удостоен.

Если у тебя нет врагов — значит, у тебя нет характера.

Люди подолгу живут в браке только потому, что хотят этого, а не потому, что двери заперты.

Я ни с кем не обсуждаю свой брак. Могу сказать лишь одно, хотя многим это покажется очень банальным: я ем стейки дома и не хожу ни в какие дурацкие рестораны.

Когда в 1951 году мы с женой были в Лас-Вегасе, я сказал ей: «Знаешь, что бы про этот город ни говорили, а здесь до сих пор можно отлично пожрать на один доллар и двадцать пять центов. Мы зашли с ней в казино и заказали себе лобстеров и креветок. Их было так много, что они просто свисали с блюд. На доллар с четвертью мы объелись так, что могли только стонать. А потом Джоанна спустила 160 долларов на игровые автоматы, а я просадил 400 в блэк-джек. Так что в каком-то смысле лобстеры с креветками все-таки обошлись несколько дороже, чем доллар двадцать пять.

Двадцать пять лет назад я не мог выйти на улицу без того, чтобы не быть узнанным. Сегодня я могу нацепить кепку и гулять где угодно. Никто не обратит на меня ни малейшего внимания. Меня больше не спрашивают про мои фильмы. Меня больше не спрашивают про мои соусы. Просто потому, что не знают, кто я такой. А я только счастлив.

Я всегда был характерным актером. Типа маленькой Красной Капочки.

Мне кажется, Голливуд напрасно влюбился в сиквелы. Конечно, это прекрасная идея — взять великую вещь, немного все перемешать, поболтать — и снять снова. Но это очень плохой путь.

Быть актером — не значит создавать что-то. Это значит что-то объяснять.

Я давно заметил одну штуку: самое интересное в интервью — это то, что осталось за пределами интервью. Помню, когда мы снимали «Пистолет в левой руке» (вестерн 1958 года с Полом Ньюманом в главной роли. — Esquire), я, готовясь к роли, пару недель жил в рабочем бараке, пас коров. Там был один парень, которого я страшно хотел записать на диктофон. Но у меня это никак не получалось, парень был очень стеснительный. А потом я напоил его виски. Он здорово расслабился и начал нести восхитительный бред. Я включил диктофон и поставил перед ним. Он увлеченно говорил о чем-то, но как только увидел диктофон, остановился на середине предложения и сказал: «Я никогда не буду говорить с той вещью, которая не может ответить». Это были единственные слова, которые мне удалось записать. Я выключил чертов диктофон и стал просто слушать этого безумного парня.

Я прямо-таки вижу свою эпитафию: «Здесь покоится Пол Ньюман, который умер оттого, что глаза его были карими».

Соус для спагетти — это неплохая вещь, которая может заставить вас крепко задуматься.

Не надо жать на тормоза, если уже перевернулся.