Я сначала вырастила детей, а потом стала писателем.

Моя первая книжка вышла, когда мне было 50 лет, и дети как раз в этот период уехали за границу. 10 лет я их дома не видела. Они мне освободили пространство, за что им спасибо. Потом они вернулись, за что им второе спасибо.

Честно говоря, мне деловые женщины нравятся больше, чем деловые мужчины. И в провинции, и в Москве. Я - член нескольких попечительских советов и иногда имею дело с людьми, которые «дают». Так вот женщины, по-моему, легче, лучше и правильнее дают. За двусмысленность не отвечаю.

Крайне неприятно признавать, что твое имя - бренд. Это накладывает на меня определенного рода ответственность, скажем: «Подпиши письмо!» или «Посиди в этом попечительском совете, нам твое имя нужно». Я это делаю, когда считаю нужным. Нравится, не нравится - это не вопрос, вопрос в том, принимаю ли я это.

В последние годы в России появилось очень много литературных премий. К этому относятся по-разному. И многие ругают премии. А я очень радуюсь тому, что они есть. Потому что книги, которые выходят в финал, - это книги, на которые люди - читатели - обращают внимание.

Как человек, прошедший множество раз через всякие награждения и шорт-листы, я точно знаю, что шорт-лист важнее, чем полученная премия. Это означает определенные качество и уровень автора. На последнем этапе, когда дают премию, часто важную роль играют различные случайные обстоятельства: отношения, давление, влияние, потаенная игра. Прежде чем я получила Букеровскую премию, я трижды была в ее шорт-листе.

Слова «толерантность» я избегаю, потому что это одно из тех понятий, которые меняются, варьируются и иногда дико опошляются. Слово «толерантность» сегодня также нельзя произносить, как слова «демократия» или «либерализм», - они покрылись некоторой корой.

Есть проблема экологии чтения. Об этом я говорю постоянно. Мы смотрим на то, что мы пьем, что мы едим, но редко обращаем внимание на то, что засовываем в свою голову.