Датский режиссер Ларс фон Триер говорит о триллере «Антихрист» как о самом значимом фильме своей карьеры. Но когда состоялась премьера картины на Каннском Кинофестивале в мае, зрители встретили ее саркастическим хохотом и глумлением, а критики назвали ее, среди прочего, женоненавистнической, оскорбительной и отвратительной.

Легко понять, почему. В первой сцене фильма пара (Уиллем Дефо и Шарлотта Гинзбур) занимается сексом, в то время как их маленький сын выпадает из окна и разбивается насмерть. Чтобы справиться со своим горем, они отправляются в лесное убежище под названием «Эдем», где постепенно сходят с ума в откровенных сценах с (не симулированным) половым актом и (симулированным) обрезанием женских половых органов. Ларс фон Триер дал интервью «Time» накануне британской премьеры картины, которая состоялась 24 июля.

- Вы назвали «Антихрист» самым важным фильмом в своей карьере. Почему?

Ларс фон Триер: Этот фильм был тем, за что я цеплялся, когда пытался выбраться из депрессии. Он был подобием орудия. Я не знаю, пребывали ли вы когда-нибудь в депрессии, когда ты просто лежишь в постели и смотришь на стену. Было лучше смотреть на актеров.

- Что побудило Вас принять за него?

Ларс фон Триер: Мне нужно было снять фильм, который был бы еще более депрессивным, чем я. (Смеется.) Это был проект, о котором я думал еще до депрессии. Потом у меня был долгий перерыв. А затем я сказал: «Теперь мне нужно писать по десять страниц в день», – только чтобы делать что-то еще. Семье очень тяжело, когда ты мысленно просто отсутствуешь.

- Была ли Ваша жена довольна, когда Вы начали тратить время на фильм?

Ларс фон Триер: Да. О, да. Она считает, что все, что я делаю, – великолепно. Она сказала: «О, ты снимаешь этот замечательный, чудесный фильм», – а я ответил – «Но ты же не видела его». Она была очень мила со мной.

- В одной из сцен героиня распиливает ногу своего мужа, а в другой герой извергает кровь. Этот фильм – самый мрачный из всех, что вы сняли?

Ларс фон Триер: Да, вероятно. (Пауза.) Да, да. Возможно. Что я буду делать теперь? Я понятия не имею.

- По сценарию Гинзбур должна симулировать отрезание собственного клитора. Как Вам удалось заставить ее смириться с этим?

Ларс фон Триер: Я не думаю, что ей это было каким-то образом неприятно. Мне так не показалось. При личном общении она очень застенчива. Можно сидеть с ней за обедом, и она не произнесет ни слова. Однажды я у нее спросил: «Как может этот крайне застенчивый человек сниматься в подобных сценах?». Она сказала: «Да, разве не интересно было бы узнать?». Я так и не получил ответа на свой вопрос.

- Вы говорили, что можете вложить только половину своих способностей в фильм в интеллектуальном и физическом плане. Означает ли это, что на него Вам потребовалось в два раза больше времени?

Ларс фон Триер: Это означает лишь, что он наполовину не так хорош, каким он мог бы быть. (Смеется.) Есть вещи, которые мне очень нравятся, и есть такие, которыми я не очень-то увлекаюсь. Но я был очень доволен работой актеров. Они очень помогли мне. Я очень им благодарен.

- Как они помогли Вам?

Ларс фон Триер: Они были к моим услугам в любое время (на съемочной площадке). Иногда мне нужно было уйти, чтобы восстановить силы, и они относились ко мне с большим пониманием.

- Довольны ли Вы тем, каким получился фильм?

Ларс фон Триер: Мне не кажется, что я оправдал свои лучшие надежды. Иногда я не был так доволен фильмом, когда мы снимали его. Но чем больше я смотрю его, – а я смотрел его уже около ста раз, – тем больше это помогает. Я думаю, общее впечатление о фильме должно было быть более жестким. Фильм должен был быть поделен на две очень стилизованные части, в первой из которых должны были изображаться монументальные картины. Эта часть мне очень нравится, и мне кажется, что она нам удалась, но остальная часть фильма, на мой вкус, могла бы быть более документальной.

- В Каннах некоторые люди с отвращением отнеслись к тому, что Вы включили кадры откровенного секса и жесточайшего насилия. Они – просто ханжи?

Ларс фон Триер: Нет. Я думаю, это неплохо – иметь способность быть шокированным и испытывать отвращение. Это хорошо. Но по мне, это было настолько наглядно, что показалось мне вполне естественным.

- Самые выразительные сцены в фильме будут вырезаны до его выхода на некоторых рынках. Как Вы к этому относитесь?

Ларс фон Триер: Я понимаю, что в некоторых странах могут возникнуть проблемы с его демонстрацией из-за цензуры, и я не против того, чтобы из фильма кое-что вырезали, до тех пор, пока аудитория в курсе, что в оригинале было по-другому. Но, на мой взгляд, нет причин не показывать секс, если у них был секс.

- Испытали ли Вы гордость, когда Шарлотта получила приз за Лучшую женскую роль в Каннах? Оправдало ли это фильм?

Ларс фон Триер: Меня там не было. Я убежал на родину. Я знаю, что ей было не очень приятно стоять (на сцене) одной. Но такова жизнь.