"Наконец-то я познакомился с Хичкоком. Он кажется довольно милым, но не из тех, кого можно долго терпеть в качестве спутника", - так сформулировал свое впечатление от знакомства с Хичкоком американский продюсер Дэвид Селзник, по приглашению которого режиссер в 1938 году первый раз приехал в США. Почему? Хичкок был сложным человеком. За маской остроумного, веселого толстяка скрывалась личность, полная комплексов, страха и других человеческих недостатков.

На формирование характера Хичкока большое влияние оказал отец. Известен случай, когда провинившегося в чем-то пятилетнего Альфреда отец отправил с запиской в полицейский участок. Полицейский - знакомый отца - прочитал ее и молча отвел мальчика в камеру, где запер на десять минут. После освобождения он сказал: “Вот как мы поступаем с непослушными мальчиками.” Эти минуты, проведенные в камере, в жутком страхе, непонимании причины своего заточения, оставили след в душе ребенка. Уже будучи взрослым, он панически боялся полицейских, а одной из любимых тем его фильмов стало преследование невиновного человека. Отец Хичкока, рьяный католик, по воспоминаниям Хичкока, был неуравновешенным человеком, и, видимо, его методы воспитания (как например этот случай в полицейском участке) во многом определили характер Альфреда и в какой-то степени его судьбу. "...я был примерным ребенком. На всех семейных торжествах я смирно сидел где-нибудь в уголке и не раскрывал рта. Смотрел оттуда и многое подмечал. Я всегда таким был и таким остаюсь." - вспоминал Хичкок.

Последующие годы, проведенные в иезуитском колледже, также позволили будущему Мастеру саспенса познать страх сполна. Монахи практиковали наказние резиновыми палками за любые проступки. “И проделывалось все это не как-нибудь, а с толком, в виде исполнения приговора. Провинившегося направляли после уроков к отцу-настоятелю. Он со зловещим видом заносил имя в журнал, там же он отмечал меру наказания и надо было целый день ожидать исполнения приговора”, - вспоминал позже Хичкок. Тогда он понял, что ожидание страха страшнее самого страха. И прием оттягивания важного, страшного события станет в дальнейшем одним из главных принципов создания саспенса.

Тогда же, в иезуитском колледже, проявилась другая черта Хичкока - его нелюдимость. Может быть, это было связано с его комплекцией - он был очень толстым мальчиком. По воспоминаниям профессора Хью Грея, однокашника Хичкока по иезуитскому колледжу, на школьном дворе он всегда держался особняком, стоял, прислонившись к стене, уже тогда сложив руки на животе и с выражением высокомерного презрения на лице наблюдая играющих в мяч сотоварищей.

Известный биограф Дональд Спото (Donald Spoto) после смерти режиссера написал книгу Темная сторона гения: Жизнь Альфреда Хичкока (The Dark Side of Genius: The Life of Alfred Hitchcock), в которой показал Хичкока как жестокого, невеликодушного, трусливого человека, не способного поблагодарить или похвалить, переполненного ненавистью и страхом. У него не было друзей, он делал экстравагантные подарки важным и властным людям, а у тех, кто был беднее и проще его, мог взять взаймы и не вернуть долг. Почти все, кто сотрудничал с ним, отмечали в нем садистские черты. Он был известен в мире кинематографа своими жестокими шутками. Еще когда он был молодым, но уже известным режиссером немых фильмов в Лондоне, он заключил пари с реквизитором на его недельный заработок, что тот не сможет провести ночь в студии, будучи прикованным к камере. Хичкок проявил великодушие - дал ему бренди, чтобы было не так страшно. Правда не предупредил, что подмешал в него сильное рвотное средство...

Злую шутку он сыграл с Мадлен Кэрролл и Робертом Донатом во время съемок фильма "39 ступеней". Утром в первый съемочный день он объявил, что съемки начнутся со сцены, когда герои, прикованные друг к другу наручниками, бегут по мосту. По окончании съемки он сказал, что потерял ключ, и актеры, до этого никогда не видевшие друг друга, целый день провели "вместе" в наручниках.

На съемках своего первого американского фильма "Ребекка" он постоянно твердил Джоан Фонтейн, тогда еще сравнительно неизвестной актрисе, что никто на съемочной площадке не любит ее, что Лоуренс Оливье не хотел сниматься с ней. Когда же он работал со звездами величины Кэри Гранта, Джеймса Стюарта или Пола Ньюмена, он зачастую не давал актерам никаких указаний относительно того, как играть роль.

На съемочной площадке Хичкок никогда не повышал голос. Но черный юмор, свойственный его фильмам, он любил применять и в жизни. Для него обычными были такие шутки, как подарить девушке, живущей в благоустроенной квартире, две тонны угля. Или приподнести четыреста копченых селедок человеку, которого тошнит от одного вида рыбы. Он дарил своим сотрудникам, жившим в небольших квартирках, огромную мебель. Сэра Джералда дю Морье, актера, мужа писательницы Дафны дю Морье, Хичкок пригласил однажды на маскарад. А всем остальным сообщил, что будет строго официальный вечер. В итоге посреди смокингов весь вечер дю Морье бродил в костюме турецкого султана. Своим гостям он часто подкладывал специальные подушечки, которые в момент присаживания издавали неприличный звук. "Согласитесь, - говорил Хичкок, - когда к вам в гости приходят высокомерные аристократы, которые кичатся своим происхождением, и вы, всячески расшаркиваясь, ведете их к дивану, усаживаете - и в этот момент диванные подушки издают громкий неприличный звук, по-моему, это забавно! Такую шутку, не скрою, я практиковал довольно часто - из удовольствия посмотреть на выражения их лиц!"

Когда во время съемок "Марни" у Хичкок возник конфликт с Типпи Хедрен, он грозился разрушить ее карьеру, чтобы она даже не смогла помогать своим родителям. А вскоре сделал ее пятилетней дочери Мелани (будущей Мелани Гриффит) незабываемый подарок - куклу, которая изображала ее маму, лежащую в сосновом гробике.

Известная фраза Хичкока "актеры - это домашний скот" по сути отражала его отношение ко всем, кто вместе с ним трудился над созданием фильмов, основанное на зависти. Он был взбешен, когда Джон Майкл Хейз, написавший сценарий к "Окну во двор" выиграл Оскар в то время, как сам Хичкок был лишь номинирован и не получил заветную статуэтку. "Вечно шафер и никогда не жених", - говорил он с горечью про свои отношения с Оскаром. Дональд Спото указывает, что у Хичкока было очень много "одноразовых" партнеров.

Хичкок всегда утверждал, что он потомственный англичанин (хотя Спото нашел доказательство того, что его предки были ирландцами) и в то же время не проявлял большого патриотизма к своей стране. Он был освобожден от службы в армии во время Первой Мировой войны по причине избыточного веса. Когда же над Европой нависла угроза Второй Мировой войны, он переехал в Америку и не вернулся на родину, когда началась война, как это сделали многие другие британские режиссеры Голливуда.

Такие неприглядные черты сочетались в Хичкоке с огромной привязанностью, нежностью, которую он испытывал к своей жене Альме. Хичкок, узнавший, что такое менструация лишь в 25 лет, во время съемок своего первого фильма, женился девственником в 27 лет и нашел в своей жене верного помощника на всю жизнь. Они всегда были вместе. Когда на склоне лет Альму парализовало из-за инсульта, Хичкок дни напролет проводил у ее постели, а когда медсестра просила его удалиться, чтобы не нарушать больничный режим, он сидел в ближайшем ресторанчике, поскольку хотел быть рядом с женой. После ее выписки он возненавидел этот ресторанчик, так как он ассоциировался у него с ощущениями страха и неизвестности, и больше ни разу в жизни не зашел туда. И даже маршруты своих передвижений выстраивал так, чтобы объезжать его за несколько кварталов.

Хичкок всю свою жизнь посвятил кино. За 50 лет карьеры он снял более 50 фильмов - наверное, столько не снял ни один другой режиссер. "Тяжелые двери студии захлопнулись за мной", - любил повторять он, подразумевая, что ушел в кино, как другие уходят в монастырь. Он очень тяжело переживал, если фильм был плохо воспринят зрителями. Хичкок 70х годов - это уже не тот подтянутый остроумный джентельмен, который каждую неделю приходил на экраны телевизоров в свом телешоу в 50-60е годы. Он превратился в обрюзгшего, сильно растолстевшего, больного старика. Он с трудом передвигался из-за мучительных болей в суставах, пораженных артритом. В грудь ему вшили кардиостимулятор. Кто бы из друзей или журналистов ни навещал Хичкока, начиная с 1975 года, каждому он порывался продемонстрировать этот медицинский прибор, подымая сорочку и указывая на четырехугольный предмет, вмонтированный в грудную клетку. Взирая сверху на эту штуку, он раздельно, по слогам произносил: "Он рассчитан на десять лет"...

Когда в марте 1979 года ему вручали награду "За достижения всей жизни", все участники этой церемонии, среди которых были Ингрид Бергман, Кэри Грант, Джеймс Стюарт, Лео Вассерман и др., отметили, в каком ужасном состоянии находился Хичкок. Его поздравляли актеры, режиссеры, писатели, даже британский посол в Америке.

Но когда камера повернулась, чтобы записать его реакцию на поздравления - никакой реакции не было, был только пустой взгляд. "В этот вечер он в наивысшей степени был тем, кем был для публики всю свою жизнь - загадкой", - говорит Спото в своей книге. В течение всего обеда Хичкок только несколько раз обратился к Альме. Он сидел, ел и молча наблюдал за происходящим, которое напоминало ему собственные похороны.

В сентябре 1979-го Хичкок вынужден был признать, что еще один фильм не снимет уже никогда...

Во время последнего визита к нему Ингрид Бергман, Хичкок со слезами на щеках сказал: "Ингрид, я собираюсь умирать." Обильные порции водки, к которой Хичкок пристрастился в последние годы, сделали свое дело. Его не стало утром 29 апреля 1980 года. "Я чувствую, что гаснет свет. Наконец-то я смогу по-настоящему отдохнуть и отоспаться." - были его последние слова, обращенные к дочери.