Леонид Осипович Утесов (настоящее имя — Лазарь Иосифович Вайсбейн) родился 21 марта 1895 года в Одессе в еврейской семье любящих, но небогатых родителей.

Отец, желая дать сыну хорошее образование, определил его в коммерческое училище. Коммерция мало интересует Леонида; в училище неплохой хор и духовой оркестр, и молодой человек большую часть времени занимается музыкой, поет, выступает на сцене — совершенно счастлив.

«Говорить, что училище Файга было тем местом, где мальчики хотели учиться, неверно. Как правило, учиться они не хотели. Вообще нигде. Бывали, конечно, исключения — редкие! — когда мальчик обнаруживал рвение к учебе. Мой старший брат, например, учился у Файга, а потом сдал экстерном за гимназию и государственные экзамены за университет. Да я и сам в первом классе был таким энтузиастом. А дальше... сами понимаете. Дальше скрипка и балалайка начали меня привлекать больше, чем история и география. Тем более что осуществлять эти желания, то есть, попросту говоря, играть на разного рода инструментах, учась у Файга, было совсем нетрудно.

Пусть никто не думает, будто я хочу сказать, что сегодня школьная самодеятельность на низком уровне, наоборот — на высоком. Но и у Файга в среднем учебном заведении было совсем неплохо. У нас были симфонический оркестр, оркестр щипковых инструментов (гитары, мандолины, балалайки), хор в шестьдесят человек. И в дополнение ко всему — директор училища, действительный статский советник Федоров, был композитором и написал оперу «Бахчисарайский фонтан», которая шла в одном из провинциальных театров. Он руководил всей музыкальной жизнью училища. Руководил не распоряжениями и приказаниями, а мог, придя на репетицию, сесть за рояль и показать, как надо исполнить тот или иной кусок...

Моя музыкальная ненасытность толкала меня и туда и сюда, я хотел везде поспеть: в симфоническом оркестре играл на скрипке, в щипковом на пикколо-балалайке, в хоре был солистом. И на ученических балах я принимал участие чуть ли не во всех номерах, ибо был участником всех кружков».

Отец, после того как узнал, что сын выступает в концертах, категорически запретил ему вообще заниматься музыкой. Леонид не стал спорить: в 1912 году ушел из училища и устроился в городской цирк. Там проработал полгода, после чего отправился в Кременчуг, где стал артистом театра миниатюр. Именно тогда и появился всем известный сценический псевдоним Утесов, вскоре ставший фамилией.

Еще через год молодой артист вернулся в Одессу и с тех пор пять лет выступал, кочуя из одной труппы в другую. Здесь он пел, танцевал, рассказывал скетчи, играл в драматических сценках.

В 1917 году Утесов занял первое место на Гомельском конкурсе куплетистов и в этом же году организовал в Москве небольшой оркестр, с которым выступал в саду «Эрмитаж». В том же году известный певец Ю. Морфесси пригласил Утесова в Одесский дом артиста.

Друг детства Утесова Иосиф Прут вспоминает:

«В феврале двадцатого мы пришли в Одессу. Ее освободили от интервентов и войск противника наши бойцы под командованием Григория Котовского.

Тетя Аня была еще жива, а Ледя — уже артист Леонид Утесов, муж Елены Ленской, премьерши фарсовой антрепризы Адамат-Рудзевича, — был уже отцом почти пятилетней дочери — Диты. Встреча с близкими была радостной, но, к сожалению, очень короткой, до мирного времени оставался еще год. Однако свою порцию смеха в этом удивительном городе я все-таки получил...

Прошло несколько дней. Я посетил театр, где тогда играли Лена и Ледя: она — на первых ролях, он — на второстепенных. Об одном из спектаклей этого коллектива в местной газете было написано:

«Среди исполнителей выделялась Елена Ленская — актриса высокого класса. Поддерживали ведущих актеров Слуцкий, Марчалин, Осипов, Утесов и др.». Потом я всю жизнь дразнил Ледю, называя его «Утесов и др.»!

Но в тот вечер произошло знаменательное событие: Ледя впервые выступил самостоятельно. Он спел небольшую песню...

После этого вечера Утесову улыбнулось счастье: его артистические способности оценил новый директор и почти удвоил Леде заработную плату».

В 1921 году Утесов отправился в Москву. Г. Скороходов пишет: «В Москве Утесов вступает в труппу одного из первых советских театров — Теревсата (Театра революционной сатиры), художественный совет которого возглавляли В. Маяковский и Д. Бедный. В этом театре раскрылось дарование Утесова-сатирика, умевшего в острохарактерных ролях, злой эпиграмме, злободневных куплетах выступить против «всяческой дряни».

Вечер 1923 года «От трагедии до трапеции» заставил Утесова как бы подвести первые итоги, задуматься над тем, что он делает в театре и на эстраде.

Он продолжает играть в оперетте, выступает в спектаклях Свободного театра и Театра сатиры. Но где бы ни работал Утесов, его властно влечет стихия музыки. Любовь к музыке, прирожденная страсть к новому, желание испытать себя в незнакомом качестве привели его к мысли о создании джаза».

Утесов был таким человеком, у которого слова никогда не расходились с делом. Свои мечты он всегда старался претворить в жизнь. Восьмого марта 1929 года в Ленинграде дебютировал театрализованный джаз Леонида Утесова с программой «Теа-джаз». Это был совершенно новый для эстрады того периода жанр. Утесов совмещал дирижирование с конферансом, танцами, пением, игрой на скрипке, чтением стихов. Музыканты разыгрывали разнообразные сценки между собой и дирижером.

Утесов вспоминал: «Все, что произошло после первого номера, было столь неожиданно и ошеломляюще, что сейчас, когда я вспоминаю об этом, мне кажется, что это был один из самых радостных и значительных дней моей жизни.

Когда мы закончили, плотная ткань тишины зала словно с треском прорвалась, и сила звуковой волны была так велика, что меня отбросило назад. Несколько секунд, ничего не понимая, я растерянно смотрел в зал. Оттуда неслись уже не только аплодисменты, но и какие-то крики, похожие на вопли. И вдруг в этот миг я осознал свою победу. Волнение сразу улеглось, наступило удивительное спокойствие осознавшей себя силы, уверенность неукротимой энергии — это было состояние, которое точнее всего определялось словом «ликование».

Мне захотелось петь, танцевать, дирижировать. Все это я и должен был делать по программе: я пел, танцевал, дирижировал, но, кажется, никогда еще так щедро не отдавал публике всего себя. Я знал успех, но именно в этот вечер я понял, что схватил «бога за бороду». Я понял, что ворота на новую дорогу для меня широко распахнулись. Я понял, что с этой дороги я никогда не сойду.

Аплодисменты обрушивались на нас после каждого номера. И этот день стал днем нашего триумфа».

Позднее «Теа-джаз» получил название Государственный эстрадный оркестр РСФСР. С тех пор вся его жизнь оказалась связанной с этим оркестром. Почти пятьдесят лет Утесов оставался музыкальным руководителем этого коллектива и объездил с ним всю страну.

Г. Скороходов пишет: «Теа-джаз» Утесова был не только коллективом единомышленников. В исполнении каждого номера царила вдохновенность, которой заражал музыкантов их руководитель. Талант руководителя — советчика, друга, старшего наставника (речь не о возрасте) — редкий дар. Утесов одарен им сполна. Он создал оркестр, в котором воскресала и как бы продолжалась его душа. Вместе с Утесовым участники ансамбля становились творцами каждого музыкального произведения. Оркестр со своим руководителем составлял единое целое, и одновременно каждый его участник был солистом».

Один из спектаклей «Теа-джаза» — «Музыкальный магазин» — подсказал режиссеру Г. Александрову замысел одного из самых популярных фильмов 30 х годов «Веселые ребята», который получил приз на кинофестивале в Италии.

Благодаря выступлениям оркестра на радио скоро слушатели по всей стране легко узнавали хрипловатый бас Утесова, а некоторые его песни стали поистине народными.

Но Утесов считал, что главное — концертная деятельность, и к концу 30 х годов практически полностью перешел к концертным программам.

Во время Великой Отечественной войны Утесов не только постоянно выезжал на различные фронты, но и регулярно выступал с оркестром по радио.

«Можно сравнить звучание его довоенных, военных и послевоенных песен, — пишет Л. Булгак. — Не только тех, что были написаны в эти разные периоды, но и тех, которые он пел раньше, до Великой Отечественной войны, и продолжал петь во время и после нее. В самых шутливых, легких и лиричных песнях после июня сорок первого появился у него новый общий фон. Звонкость, сияние, игра красок — все это стало словно бы приглушенным. Пел человек, за спиной которого грохотали взрывы бомб и умирали люди. Исчезла беззаботность шутки, появилось больше острых нот. А свойственная ему патетичность приобрела драматический оттенок.

Характерна в этом отношении одна из самых популярных в годы войны песен, знаменитый «Мишка-одессит» (музыка М. Воловаца, стихи В. Дыховичного), в которой Утесов как бы раскрыл биографию целого поколения, — недаром так много Мишек, слушавших песню в окопах, узнавали себя в этом портрете. Хотя песня написана во время Великой Отечественной войны, стиль ее музыкального языка принадлежит довоенной манере. Но вот поет ее Утесов совсем не так, как спел бы прежде. Причем надо сказать, что по своему музыкальному решению песня оставляет ощущение, будто она находится на грани вкуса. Наверно, в другом, менее точном исполнении ее было бы неловко слушать, ибо в ней много опасных мест, где можно впасть и в сентиментальность, и в пошлость. Но Утесов нигде не переступает грань хорошего вкуса. Не переступает именно потому, что наряду с яркостью и броскостью ему доступна и тонкость нюансов. Без этой тонкости всякая яркость и эксцентрика грубы. А у Леонида Утесова, наоборот, всегда деликатны и изящны. В «Мишке-одессите», например, драматическая нота в соединении с одесской «шикарной» лихостью придают герою дерзостную несгибаемость.

Спетая Утесовым еще до Победы, эта песня каждой своей фразой утверждала ее неотвратимость. Постепенное нарастание уверенности в победе выражено не только текстом, но и чисто звуковыми средствами. Ласковая безоблачность первого куплета, где голос матери корит плачущего Мишку, сменяется померкшим тоном второго, произносимого в суровых интонациях войны, а в третьем куплете в серьезный строй речи вплетается юмор, когда Мишка обращается к самому себе с подбадривающими словами, и это значит, что, обретя военный опыт, он познал свою силу. Вот почему в подавленном отчаянии, когда Мишке приходится оставлять Одессу, звучит не просто жажда победы, но и уверенность в ее неизбежности. Казалось, эта песня исполняется очень просто, а у слушателей теснило в груди».

Ярко передают эмоциональную атмосферу тех лет и другие военные песни в исполнении Утесова — «Случайный вальс» и «Дорога на Берлин», «Песня военных корреспондентов», «Солдатский вальс» и многие другие.

9 мая 1945 года Утесов выступил с оркестром на открытой эстраде на площади Свердлова в Москве.

В послевоенные годы Утесов по-прежнему оставался ярким пропагандистом лучшей советской музыки. В 1947 году оркестр Утесова подготовил к 800 летию столицы оркестровую фантазию «Москва». Ярко и проникновенно в финале программы впервые прозвучала песня Дунаевского «Дорогие мои москвичи!».

К своему двадцатипятилетию оркестр в 1954 году подготовил эстрадный спектакль «Серебряная свадьба». Здесь среди прочих песен Утесов исполнил одно из последних произведений Дунаевского — «Я песне отдал все сполна».

«Утесов раздвигал границы произведения, извлекал скрытую в нем парадоксальность. Он любит это делать и в жизни и на сцене, — пишет Л. Булгак. — Однажды, в шестидесятых годах, в Куйбышеве, Утесов вел первое отделение концерта сидя. В антракте среди публики можно было слышать сожаления по поводу его немощи. Каково же было всеобщее удивление, когда во втором отделении Леонид Утесов стал лихо отплясывать. Зрители поняли, что его «сидение» просто острота мастера.

Утесов умеет легко переходить от юмора к драме и от трагедии к юмору. В драматических вещах он так же достоверен и искренен, как и в комедийных. Но драматизм Утесова какой-то особый, земной, бытовой даже — не декламационный. Умение чувствовать персонаж, видеть его насквозь, на просвет так сказать, понимать и ценить любое движение его души и принес Утесов на эстраду, в свои песни.

А разве песни — это не маленькие пьески? И каждая со своими героями, своим кругом чувств, своей атмосферой действия. Певец в течение одного вечера должен столько раз преобразиться, сколько песен он исполняет. За свою жизнь Леонид Утесов переиграл сотни персонажей, сыграл — не только спел — более семисот песен».

В 1965 году Леониду Осиповичу первому из артистов эстрады присвоено звание народного артиста СССР. А в следующем году певец принял решение покинуть сцену. В последние годы жизни Утесов продолжал работу как дирижер и режиссер-постановщик музыкальных номеров, много снимался на телевидении, но практически не выходил на сцену. В декабре 1981 года состоялось последнее выступление Утесова.

Вместе с отцом на протяжении семнадцати лет работала и дочь Утесова — Эдит, солистка оркестра. Незадолго до смерти Леонид Утесов закончил работу над книгой воспоминаний «Спасибо, сердце». В ней он с большой любовью написал, в частности, о своей жене Елене Осиповне: «Говоря о людях, которые помогали мне преодолевать трудности «легкомысленного моего искусства», я не имею права не сказать о человеке, под чьим неустанным, требовательным наблюдением я находился целых полвека — в самые активные и трудные годы своих поисков. У меня была жена-друг, жена-советчик, жена-критик. Только не думайте, что я был многоженцем. Она была едина в трех лицах, моя Елена Осиповна, Леночка. Она обладала одним из тех замечательных качеств, которые так необходимы женам артистов и которых они часто, к сожалению, лишены, — она никогда не приходила в восторг от моих успехов».

Умер Утесов 9 марта 1982 года в Москве.