Знакомый адрес: 3-я улица Строителей, дом 25, квартира 12. Здесь в новогоднюю ночь встречаются два одиночества: нетрезвый хирург и растяпа-учительница. Но личная драма Ипполита разыгралась в другой географической точке. И отнюдь не в Питере!

3-ю улицу Строителей превратился столичный проспект Вернадского. Там действительно есть дома-близнецы – № 113, 119 и 125. Но они вопреки утверждению в фильме были не типовыми, а, наоборот, экспериментальными. И было их ровно три на всю Москву. Сейчас это, конечно, вполне заурядная панель, но тогда они выглядели очень новаторскими.

Московскую квартиру снимали у дома № 125. Здесь еще живут очевидцы съемок.
- Наша квартира на втором этаже, – рассказывает пенсионерка Раиса БАНДРОВСКАЯ. – Естественно, я подглядывала за съемками. Так Рязанов ругался: «Женщина со второго этажа! Уйдите из кадра!» Грозил кулаком.
Потом режиссер нашел с любопытной общий язык, и Раиса Хамзановна отпаивала замерзших актеров теплым чаем.
- Они скромно грелись у лифта, – вспоминает Бандровская. – Брыльска почти не говорила по-русски. В квартиру заходить стеснялась. Приходилось чай выносить на лестницу.

Через минуту Лукашин начнет бросаться снежками. Их для актера лепила местная детвора.

В соседнем дворе снимали питерские сцены: как приезжает пьяный Лукашин, как Надя достает из сугроба фото, как уезжает разгневанный Ипполит.
И в этом доме нашлись свидетели – Элеонора КЛЯЩИЦКАЯ с первого этажа.
Незадолго до того, как ударили последние заморозки, случилась оттепель. Снег почти растаял. Сугробы наметали из бумажных снежинок. Метель организовывали с помощью ветродуя, специальной штуки типа вентилятора, которую используют киношники.
По сценарию Лукашин кидает в уезжающего на «Жигулях» Ипполита снежки. Но снег-то почти весь стаял. Поэтому снежки лепила дочка Элеоноры Леопольдовны четырехлетняя Аленка. Она с радостью находила остатки снега в самых тенистых местах, куда еще не добралось весеннее солнышко.

Подъезд с тех пор не сильно изменился. С него лишь сняли бутафорский номер дома. Правда, вид на церковь немного подпортил построенный уже после съемок Театр на Юго-Западе.

По сценарию от квартиры Лукашина до Надиного дома – почти семьсот километров. На деле – не больше семиста шагов.

Забавный киноляп: телефон в Надиной квартире, как алкотестер, меняет цвет. Он то зеленый, то красный.
На самом деле телефонов в новостройке еще не было. Свидетели съемок помнят, как Юрий Яковлев без конца бегал к телефонной будке звонить домой – предупредить, что задержится еще на пару дублей.

Герой Ширвиндта покупает шампанское и апельсины рядом с Новочеремушкинским рынком.
Разворачивается на 180 градусов и … идет по проспекту Вернадского, что в нескольких километрах от рынка.

Расстроенная Надя гуляет в предрассветной мгле по Питеру по набережным Невы в районе Петропавловки.
“Впрочем, ее прогулка – с подвохом, – отмечает краевед Калашников, – на пару секунд в кадре за ее спиной мелькает Москва. А именно – 1-й Краснокурсантский проезд в Лефортово в районе Екатерининского дворца. За спиной актрисы проезжает типичный московский трамвай серии МТВ-82. В Питере такие тогда не ездили».

Питерский номер Нади – шестизначный (14-50-30). А номер аварийной лифтовой службы в подъезде – московский, семизначный.

Основные уличные сцены снимали в марте. Метель в итоге вышла нарочито сильной – бумажные снежинки гоняли ветродуями.
А вот панораму зимней заснеженной Москвы сняли позднее. Уже зимой 1974 года. Поэтому мы видим занесенные снегом домики деревни Тропарево и бодрых лыжников.

Сцену, когда Лукашин, изгнанный из квартиры Нади, ждет на углу автобус.
Тогда это была булочная. Актеры ходили туда греться. Потому что ботиночки действительно были «на тонкой подошве». Сейчас это банальная аптека.

Сцену, когда пьяный хирург приезжает из аэропорта. Снимали вот у этого подъезда.

3-я улица Строителей в Москве все-таки была! Но в 1958 году ее переименовали. Теперь это улица Марии Ульяновой.