Лариса Латынина — самая титулованная спортсменка планеты. Она завоевала 18 олимпийских наград, из которых 9 золотых, 5 серебряных, 4 бронзовые. Она двукратная абсолютная чемпионка Олимпиады, мира, Европы и СССР.

Латынина признавалась, что не любит тренироваться. Говорила, что не любит всего того, что лишь предшествует гимнастике, но само по себе гимнастикой не является. Она любила выступать. Наверное, многие известные спортсмены думают так же. Но лишь Латынина признавалась в этом, говорила во всеуслышание. У нее такой трудный характер — думать и говорить, не кривя душой. И это в конце концов всегда помогало ей утвердиться в безошибочности выбора, творчески анализировать каждый свой шаг на пути к намеченной цели.

Лариса Семеновна Латынина родилась 27 декабря 1934 года. Она росла в послевоенном Херсоне без отца. В то время ее звали Лариса Дирий. В раннем детстве Лариса занималась в хореографическом кружке. В гимнастику пришла в пятом классе. Ее первым тренером стал Михаил Афанасьевич Сотниченко. В 1950 году Дирий стала перворазрядницей и в составе сборной команды школьников Украины отправилась на всесоюзное первенство в Казань. Однако в столице Татарии она выступила неудачно.

После той неудачи Лариса тренировалась по два раза в день. Осенью они с Сотниченко перешли к работе над программой для мастеров. Довольно скоро она стала первым мастером спорта в родном городе. Выступая уже по обновленной программе на взрослом первенстве республики в Харькове, Лариса заняла четвертое место. На все заманчивые предложения переехать в другой город Лариса отвечала отказом.

Школу она закончила с золотой медалью и в 1954 году поступила в Киевский политехнический институт. Однажды из-за поездки на соревнования сдала химию попозже. Пожилая преподавательница поинтересовалась: «Вы почему не явились на зачет вместе со всеми?» Услышав, что студентка выступала на гимнастическом турнире в Париже, возмутилась: «Девочка, это ордена Ленина политехнический институт! Здесь нужно денно и нощно учиться, а не кувыркаться по заграницам!»

В следующем году Лариса училась уже в Киевском инфизкульте. В июне того же года Дирий поехала в составе сборной СССР в Рим на очередной, тринадцатый чемпионат мира. Команда победила в трудной борьбе. Лариса не смогла ровно пройти все снаряды и осталась в многоборье далеко за чертой призеров. Другое дело вольные упражнения. Известный немецкий гимнаст Г. Дикхут писал: «То, что продемонстрировала нам юная Лариса Дирий, мы видим очень редко… Это была чистейшая акробатическая работа, в которой проявилась и отменная балетная школа, и чудесное музыкальное чутье, что обеспечивает гармонию в сложных упражнениях. Это образцовая демонстрация мастерства международного класса». Так она впервые стала чемпионкой мира.

В Киеве Лариса тренировалась у Мишакова. Семеныч учил своих подопечных думать, самостоятельно решать возникающие проблемы на каждой тренировке. Впрочем, импровизацию он признавал в очень узких границах. «Ты сначала выучи, повтори, а потом уже жди искры божьей», — говорил он. На похвалу Мишаков был очень скуп. Он вглядывался, щурился и редко улыбался. В марте 1956 года Лариса выиграла в Киеве крупные международные соревнования и у Тамары Маниной, и у Сони Муратовой, и у Гали Шамрай. Позади были и Ева Босакова, и Агнеш Келети. Кроме многоборья Лариса победила и на трех снарядах. Но Семеныч остался недоволен: надо было выиграть у Босаковой вольные упражнения!

И вот наступило 3 декабря 1956 года — открытие соревнований по гимнастике в олимпийском Мельбурне. Из команды пятьдесят четвертого года осталось трое: Муратова, Манина и Латынина.

Перед днем отдыха сборная СССР вышла на первое место и выигрывала больше балла. В многоборье на первом месте шла румынка Елена Леуштяну, на втором месте Соня Муратова, на третьем Лариса. Лидеров разделяли тысячные доли балла. Лариса, как ни странно, не волновалась. А почему? «Третье место — это очень хорошо для тебя, — сказал ей тонкий психолог Мишаков, — но надо еще удержаться». И она думала, как удержаться.

В своей книге «Равновесие» Латынина писала:

«"Сделай все, как уже делала", — повторяла я себе перед прыжком. Не знаю, был ли это высокий автоматизм навыка, как мне говорили потом, или что-то другое, но из всего прыжка я помнила только приземление в доскок. То, что оценка была самой высокой за весь день, я узнала позже. Так же позже, когда отпрыгали уже все участницы, стало ясно, что у меня золотая, а у Тамары — серебряная олимпийская медаль. В Мельбурне мы последний раз оспаривали медали за упражнения одновременно с борьбой за звание абсолютного чемпиона.

И надо сказать, что при этой системе я не очень-то полно ощутила первую победу. Но вот прошли вольные, и у Агнеш Келети, и у меня наибольшие и равные суммы. Этой победе я радовалась тогда еще безотчетно, а потом уже осознавала ее как личное достижение, как преимущество стиля.

Видимо, в эти часы я поверила в себя, после перерыва на брусьях выступала легко, спокойно и получила высшую за все дни в Мельбурне оценку у женщин — 9,6. Это же дало мне в сумме второе место за Келети и серебряную медаль. Теперь во второй половине дня мы поменялись местами: Агнеш кончила выступать, а я вела своеобразную гонку преследования. Впрочем, я должна совершенно откровенно сказать, что понятно мне это стало только перед последним снарядом. Мне достаточно было бы получить 9 баллов, и я становилась абсолютной чемпионкой Олимпийских игр. Соне для этого потребовалось бы 9,5, а Тамаре по мельбурнским меркам надо было получить совсем фантастическую оценку — 9,8. Итак, реальнее всего было решить задачу мне. Но… разве не считала такой же нереальной свою задачу в Риме Келети? Я знала, что сейчас за нами следят венгерские гимнастки так же, как мы когда-то следили за прыжками Агнеш. Ждали ли они случайностей? Возможно, если бы не было случайностей, неожиданностей, спорт не был бы спортом, гимнастика не была бы гимнастикой.

Итак, равновесие на бревне. Вот это был тот момент XVI Олимпийских игр, когда спокойствие покинуло меня. Сначала я чувствовала себя на бревне закрепощенным манекеном, а потом, когда движения все же обрели легкость, думала: не сорваться, не сорваться. Это очень плохой рефрен. Под него забываешь обо всем другом. Ну может ли актер… зажечь зрителя, если во время монолога он повторяет про себя: "Не забыть, не забыть". Он-то не забудет, но его быстро забудут. После Мельбурна мне удалось от такого рефрена избавиться. Казалось, не полторы минуты, а полтора часа прошло, пока я не соскочила с бревна. Вот и оценка. Я не успеваю еще воспринять ее, но понимаю, коль меня целуют и обнимают и Лина и Лида и бегут ко мне все девочки, — победа!»

После Олимпиады на правительственном приеме в Кремле в присутствии Хрущева и Ворошилова Лариса всех шокировала, произнеся от имени чемпионов тост: «Знаете, почему мы так сражались на олимпийских аренах? Боялись, если проиграем, Никита Сергеевич все стадионы засеет кукурузой».

Очередным свидетельством высочайшего уровня мастерства Латыниной явился первый чемпионат Европы, собравший фактически всех сильнейших гимнасток. Лариса лидировала с первого же упражнения и добилась убедительной победы в многоборье и в отдельных упражнениях.

В декабре 1957 года Латынина проиграла первенство СССР Муратовой. Но не это беспокоило Ларису. Она ждала ребенка. В июле 1958 года беременная Латынина как ни в чем не бывало выступила на первенстве мира, будучи на пятом месяце. Да как! Она не только первенствовала в многоборье, но и взяла «золото» в опорном прыжке и на брусьях. Девочка, которую назвали Татьяной, родилась в срок и здоровой. Спустя годы дочка, показывая медаль 1958 года, будет улыбаться: «Мы выиграли ее вместе с мамой».

После рождения ребенка многим казалось, что Лариса уже не сможет побеждать на гимнастической арене. А в новые лидеры советской гимнастики стали прочить Полину Астахову.

«Сейчас, когда я возвращаюсь к играм в Риме, я отчетливо понимаю, — вспоминала Латынина, — что рассказать о наших соревнованиях там и не рассказать о моем поединке с Линой просто невозможно…

Мы выступали вечером, и был еще целый день тревог. Команда сильнейшая, говорили про нас, что им беспокоиться. Действительно, у чешских гимнасток мы выигрывали больше четырех баллов.

И опять прыжки. На помост я выскочила мячиком. Думаете, разучилась соревноваться? Моя оценка 9,433, и я отыгрываю в одном виде у Лины почти все, что она накопила за первый день. Но следующий вид — брусья, где Полина была тогда, конечно, непревзойденной. Здесь она возвращает свою десятую. Затем бревно. Перед ним я вспоминала Рим, раскаленный шесть лет назад, и одно мгновение, что лишило Тамару Манину надежд на звание чемпионки мира, и ее недоуменное лицо. Да, все это было, было давно. А теперь — вперед. И, как всегда, не думать об оценке, не думать об опасности, не думать о соперницах. Думать о том, как лучше выступить, показав все, что ты умеешь, одухотворив умение чувством.

А вот после снаряда эмоции эмоциями, а борьба борьбой. Практический язык — 9,7. Я знала, что это высокая оценка. Соня получила вслед за мной 9,66. Если бы Полина получила оценку, равную моей, я не смогла бы догнать ее; если равную Сониной — перед последним видом она была бы впереди меня на одну десятую. Я верила, что смогу ее отыграть, — впереди вольные. Я говорю об этих двух оценках. Для большего нужно было идти на риск, как сделала утром Ева Босакова, получившая 9,766. Но Ева могла себе позволить риск; она не претендовала на абсолютное первенство, упражнения на бревне были единственным ее шансом на медаль. Лина же думала о другой медали, и, когда борьба обострилась, она, видимо, чуть дрогнула. Чуть-чуть. Это стоило ей многого. И у Полины не хватило равновесия. Она упала и выбыла с оценкой 8,733 из борьбы за первенство.

Полторы минуты музыки, так же как и девяносто секунд движений, наверное, мало для того, чтобы оставить очень глубокое впечатление. И все же, слитые вместе, они могут многое сказать. В эти мгновения все зависит от вас. Не думайте о том, как пройти диагональ и выйти в стойку, не тратьте последние минуты на то, чтобы повторить фляки. Думайте об одном — как лучше донести все, что вы хотите сказать своими движениями, чему служит каждое из них. Тогда, в Риме, я знала это. Мне очень хотелось, чтобы эти вольные стали событием не только для меня. Я начала и кончила их на одном дыхании. Пожалуй, впервые в жизни я придирчиво вслушивалась в шум аплодисментов. И еще до оценки судей — 9,9 — знала: я выполнила то, что задумала.

А вот и итоги абсолютного первенства: я — первая, Соня Муратова — вторая, Лина — третья, Рита Николаева — четвертая, Лида Иванова — седьмая. Нулевая оценка на бревне далеко отбросила Тамару Люхину, но и она получает золотую медаль за командную победу. Командой мы выиграли у чешских девушек почти девять баллов, и день финалов был нашим днем».

«Советские гимнастки, — писал Джанни Родари в «Паэзе сера», — дали по телевидению самое прекрасное представление об Олимпийских играх. Мы никогда не видели ничего прекраснее этого спектакля красоты, грации и гармонии…»

На Олимпиаду-64 сборная СССР поехала в сильно обновленном составе. Как считает Латынина, тренеры должны были сделать ставку на одну гимнастку: либо на нее, либо на Астахову. Тогда был реальный шанс завоевать медаль абсолютной чемпионки.

Еще в 1963 году Латыниной удалось выиграть у Чаславской предолимпийские состязания в рамках Открытого чемпионата Японии. Но… Лариса выступила ровно, почти так же, как в Риме: брусья — второе место, бревно — второе, прыжок — третье, вольные — первое. Успешно, ровно, но не хватило блеска, внешнего эффекта, того, чем всегда должен обладать настоящий чемпион.

Однако Латынина просто не имела права закончить олимпийский путь поражением. И как всегда блестяще она исполнила свои любимые вольные.

В Токио Латынина была последний раз капитаном советской гимнастической сборной — победительницы Олимпиады. Но она оставалась в команде еще несколько лет, выходила на помост рядом с новичками, проигрывала им, безропотно исполняя вторые роли в спектакле, где в течение стольких сезонов блистала солисткой, — учила девочек побеждать.

Закономерно, что Лариса Латынина стала старшим тренером женской сборной СССР, и была им в течение целых десяти лет. Под ее руководством наша команда трижды выигрывала в 1968, 1972, 1976 годах олимпийские медали золотой чеканки. Пять лет Латынина входила в Организационный комитет «Олимпиада-80», затем отвечала за развитие гимнастики в Спорткомитете Москвы.

Сегодня на своей даче — возле знаменитого памятника архитектуры XVIII века «Отрада» в Семеновском над рекой Лопасней — Лариса Семеновна развела целое фермерское хозяйство: кроликов, свиней, овечек…

«С детства я очень любила домашних животных, — говорит Лариса Семеновна. — Но жизнь так сложилась, что я всегда была далека от них. А сейчас я пенсионерка, и когда появилась возможность завести это хозяйство, я с удовольствием воспользовалась случаем. А потом, это ведь не баловство…

Всю жизнь, пока я выступала, тренировала, пока ездила на сборы и соревнования, своим домом, квартирой мне некогда было заниматься. И вот сейчас я с таким удовольствием исполняю свои чисто женские обязанности. Готовлю, жду с работы Юру — это мой муж. Господь послал мне замечательного человека, с ним я испытываю настоящее женское счастье. Рядом со мной любимый и любящий человек, совсем недалеко от нас живет моя дочь с двумя внуками. Я с удовольствием помогаю им: готовлю, убираю, глажу. Мне это нисколечко не в тягость. Наоборот, от этого я испытываю какое-то наслаждение. Так что, как видите, жизнь на пенсии тоже может быть счастливой».

Дочь Таня гимнасткой не стала. Окончив школу при ансамбле Игоря Моисеева, поступила в знаменитую «Березку», с которой объездила весь мир. На гастролях в Венесуэле познакомилась с будущим мужем. Зятя, имеющего русские корни, зовут Ростислав, неудивительно, что и сеть открытых им ресторанов называется «Ростикс».