Родилась я в Запорожье, до восьмого класса там и училась. Вся семья была на маме, она работала учительницей украинского языка и литературы. Жили очень небогато, а постоянные поборы в школе проделывали основательную брешь в семейном бюджете. Мама работала на две ставки - преподавала еще в вечерней школе, но все равно денег не хватало. И когда надо было в очередной раз сдавать деньги на ремонт класса, мама не выдержала и сказала, что сама тоже учительница и знает, сколько это стоит… Мама попала в опалу, а заодно с ней и я. Помню, в третьем классе меня вывели на середину кабинета, и учительница спросила: «Кто хочет с ней сидеть?!» Только один мальчик сказал, что он будет сидеть вместе со мной.
Потом он меня постоянно защищал. Я всегда совершенно спокойно относилась к нашему скромному быту, никогда не требовала от мамы обновок. Помню, иду со школы в сапогах не очень новых, не самых модных, а сзади шепчутся одноклассницы, причем довольно громко - чтобы я слышала: «А может, ей купить новые сапоги? Или новую куртку?» Я искренне недоумевала: как это немодные сапоги могут стать причиной унижения? Вообще, несмотря на довольно сложные отношения со своими сверстниками, я всегда легко находила общий язык с ребятами из старших классов. У меня не было проблемы, куда себя девать в свободное от учебы время: я была постоянно занята в школьных мероприятиях, капустниках, соревнованиях. И о таких вещах, как наркотики, спиртное, не имела никакого представления! Когда я перешла в девятый класс, в семье случилась страшная трагедия - утонул мамин брат, а бабушка (мамина мама) умерла за два года до этого. И моя мама, как самая старшая, заботилась о своих братьях и сестрах - в их семье было шестеро детей. Самую младшую сестру Викторию (она всего на год старше меня) мама забрала к себе и воспитывала вместе со мной и моим братом. Мы с Викторией - единомышленники и очень преданы друг другу, я крестила ее дочь. Она до сих пор одна из моих самых близких подруг…
Потом мы все переехали в пригород, в Лежино, где в одной из школ преподавала мама. Вы не представляете, как ее уважали! До сих пор к ней приезжают выпускники разных лет - как к своей подруге, человеку мудрому и тактичному. Обычно именно такие люди становятся кому-то неугодными. Анонимки, постоянные комиссии, проверки, партсобрания - мама была на грани нервного срыва… Вскоре выяснилось, кто был инициатором этих гонений (как водится, одна их коллег). Недолго думая, я подождала эту «правдолюбицу» в укромном уголке и попросила (в ультимативной форме, но без кулаков) оставить маму в покое. В итоге мой благородный дочерний порыв был оценен по достоинству: на экстренном педсовете меня исключили из школы. И это за три недели до выпускного! Десятый класс я, конечно, окончила, сдала все экзамены, был и выпускной вечер - правда, в другой школе, в незнакомом, чужом классе…
Я была одной из тех, кого влекла за собой романтика. Поэтому, пересмотрев огромный перечень учебных заведений, остановила свой выбор на судостроительной отрасли. «Повар судовой» - так должна была называться моя будущая профессия. Но чем ближе я подходила к окончанию училища, тем меньше оставалось романтики. Адский, порой неблагодарный труд развеял мои окончательные сомнения, и я отправилась в «кооперацию» («торговлю будущего»), где, кроме профессии товароведа, приобрела еще и неудачное студенческое замужество…
Все эти годы, с самого детства, рядом со мной была песня, без которой я просто не могла жить!
Музыкальная школа, детский хор «Чайка», занятия по классу флейты и, конечно же, вокал, не говоря уже о цирковой студии и многочисленных танцевальных коллективах… Так, маленькими шажочками я шла к своей мечте - стать певицей.
…Обзвонив почти все ДК моего любимого Запорожья, я набрала последний номер и несколько нагловатым (от отчаяния и безысходности) тоном спросила: «Не хотите ли прослушать молодую, очень талантливую певицу? Уверяю, вы ничего не потеряете, кроме пяти минут времени, зато сможете стать первооткрывателями юного таланта!» Меня пригласили на прослушивание, где я с успехом… села в лужу. Дело в том, что тогда я впервые взяла в руки микрофон. Голос сразу стал чужим и почему-то совершенно не хотел слушаться! «Желтые тюльпаны», которые я так лихо пела вместе с Королевой под кассету, стали недосягаемой вершиной вокального мастерства. Музыканты переглядывались в недоумении, руководство сидело в грустной задумчивости, а я готова была вот-вот разрыдаться… «Я ее беру!» - вердикт был неожиданным не только для музыкантов, но и для меня.
Родилась я в Запорожье, до восьмого класса там и училась. Вся семья была на маме, она работала учительницей украинского языка и литературы. Жили очень небогато, а постоянные поборы в школе проделывали основательную брешь в семейном бюджете. Мама работала на две ставки - преподавала еще в вечерней школе, но все равно денег не хватало. И когда надо было в очередной раз сдавать деньги на ремонт класса, мама не выдержала и сказала, что сама тоже учительница и знает, сколько это стоит… Мама попала в опалу, а заодно с ней и я. Помню, в третьем классе меня вывели на середину кабинета, и учительница спросила: «Кто хочет с ней сидеть?!» Только один мальчик сказал, что он будет сидеть вместе со мной.
Потом он меня постоянно защищал. Я всегда совершенно спокойно относилась к нашему скромному быту, никогда не требовала от мамы обновок. Помню, иду со школы в сапогах не очень новых, не самых модных, а сзади шепчутся одноклассницы, причем довольно громко - чтобы я слышала: «А может, ей купить новые сапоги? Или новую куртку?» Я искренне недоумевала: как это немодные сапоги могут стать причиной унижения? Вообще, несмотря на довольно сложные отношения со своими сверстниками, я всегда легко находила общий язык с ребятами из старших классов. У меня не было проблемы, куда себя девать в свободное от учебы время: я была постоянно занята в школьных мероприятиях, капустниках, соревнованиях. И о таких вещах, как наркотики, спиртное, не имела никакого представления! Когда я перешла в девятый класс, в семье случилась страшная трагедия - утонул мамин брат, а бабушка (мамина мама) умерла за два года до этого. И моя мама, как самая старшая, заботилась о своих братьях и сестрах - в их семье было шестеро детей. Самую младшую сестру Викторию (она всего на год старше меня) мама забрала к себе и воспитывала вместе со мной и моим братом. Мы с Викторией - единомышленники и очень преданы друг другу, я крестила ее дочь. Она до сих пор одна из моих самых близких подруг…
Потом мы все переехали в пригород, в Лежино, где в одной из школ преподавала мама. Вы не представляете, как ее уважали! До сих пор к ней приезжают выпускники разных лет - как к своей подруге, человеку мудрому и тактичному. Обычно именно такие люди становятся кому-то неугодными. Анонимки, постоянные комиссии, проверки, партсобрания - мама была на грани нервного срыва… Вскоре выяснилось, кто был инициатором этих гонений (как водится, одна их коллег). Недолго думая, я подождала эту «правдолюбицу» в укромном уголке и попросила (в ультимативной форме, но без кулаков) оставить маму в покое. В итоге мой благородный дочерний порыв был оценен по достоинству: на экстренном педсовете меня исключили из школы. И это за три недели до выпускного! Десятый класс я, конечно, окончила, сдала все экзамены, был и выпускной вечер - правда, в другой школе, в незнакомом, чужом классе…
Я была одной из тех, кого влекла за собой романтика. Поэтому, пересмотрев огромный перечень учебных заведений, остановила свой выбор на судостроительной отрасли. «Повар судовой» - так должна была называться моя будущая профессия. Но чем ближе я подходила к окончанию училища, тем меньше оставалось романтики. Адский, порой неблагодарный труд развеял мои окончательные сомнения, и я отправилась в «кооперацию» («торговлю будущего»), где, кроме профессии товароведа, приобрела еще и неудачное студенческое замужество…
Все эти годы, с самого детства, рядом со мной была песня, без которой я просто не могла жить!
Музыкальная школа, детский хор «Чайка», занятия по классу флейты и, конечно же, вокал, не говоря уже о цирковой студии и многочисленных танцевальных коллективах… Так, маленькими шажочками я шла к своей мечте - стать певицей.
…Обзвонив почти все ДК моего любимого Запорожья, я набрала последний номер и несколько нагловатым (от отчаяния и безысходности) тоном спросила: «Не хотите ли прослушать молодую, очень талантливую певицу? Уверяю, вы ничего не потеряете, кроме пяти минут времени, зато сможете стать первооткрывателями юного таланта!» Меня пригласили на прослушивание, где я с успехом… села в лужу. Дело в том, что тогда я впервые взяла в руки микрофон. Голос сразу стал чужим и почему-то совершенно не хотел слушаться! «Желтые тюльпаны», которые я так лихо пела вместе с Королевой под кассету, стали недосягаемой вершиной вокального мастерства. Музыканты переглядывались в недоумении, руководство сидело в грустной задумчивости, а я готова была вот-вот разрыдаться… «Я ее беру!» - вердикт был неожиданным не только для музыкантов, но и для меня.
Проработав там несколько лет, я получила бесценный опыт, который потом мне очень пригодился, но колоссальных нагрузок (помимо концертов «по работе», два-три раза в неделю мы выступали на свадьбах) мои связки не выдержали - я потеряла голос. Ведь мне приходилось исполнять за вечер 30-40 песен без фонограммы, не халтуря. Я вообще не понимаю, почему такую работу среди музыкантов называют «халтурой». На самом деле это очень тяжелый кусок хлеба! Через какое-то время, когда мне удалось восстановить голос, я узнала, что в моем родном Запорожье проводится конкурс молодых самодеятельных исполнителей «Звездопад». Но для конкурса нужна была фонограмма. Где ее можно записать, я не имела ни малейшего представления. На мое счастье, один мой знакомый рассказал о студии Яна Табачника.
Мне дали номер телефона, по которому я должна была позвонить в два часа дня. Как происходила сама процедура звонка - отдельная история!
«Алло! Здравствуйте, Ян Петрович. Это Таня Недельская». Именно с этими словами я вошла в жизнь моего будущего мужа. Хотя даже не мечтала о том, чтобы попасть в его группу! Ян Петрович спросил, сколько мне лет, умею ли я танцевать, сколько языков знаю, пригласил на прослушивание.
Когда я его впервые увидела, то чуть не умерла от страха! Ну надо же - сам Табачник! Еще эти очки… Только теперь понимаю, почему он старается никогда не снимать их на людях. Часть имиджа - это одно. А другое - глаза у него такие добрые! Говорит: «Пойте!» Ну, я пою, конечно, волнуюсь… Спустя некоторое время, вспоминая нашу первую встречу, Ян Петрович признался, что как женщина я ему понравилась сразу, как певица - тоже. Но вот мой полушубок из облезлой кошки впечатлил его даже больше, чем мое сиротское пение! Не знал Ян Петрович тогда, что эта шубка была предметом моей гордости и пределом моих мечтаний: деньги на ее покупку я собирала в течение нескольких лет!
В новом коллективе не все было просто. Профессионализм царил во всем, включая подлость. Известие о наших отношениях, о рождении ребенка, «близкие друзья» Яна Петровича приняли в штыки. В группе произошел раскол. Люди, для которых Ян Петрович сделал больше, чем их собственные родители, стали его злейшими врагами. Но жизнь расставила все по своим местам…
Официальные
Instagram
Facebook
Twitter
YouTube
LiveJournal
ВКонтакте
Одноклассники
